Первого февраля 2023 года Сергей Фургал выступил на суде с последним словом. Предлагаем вам запись его выступления.
Сергей Фургал:
Что я хотел бы сказать. Когда я выбирал суд присяжных, суд народа, не скрою, я думал так: ну раз здесь, на закрытых судах всё скрывают и не могут показать, то в суде присяжных покажут всё, предоставят всё, ну а дальше уже, исходя из жизненной позиции, фактов, вы вынесете решение. Ошибался. Не скрою, в очередной раз ошибался. Даже здесь председатель процесса и сторона обвинения умудрились скрыть, не показать и не ознакомить. Раз мы говорим о фактах, то вот вам факт. Сколько было свидетелей со стороны защиты? Я могу сказать, сколько было заявлено. Более ста человек. А было два. Условно два. Потому что они были, всё-таки, свидетели обвинения. Я имею в виду в зале суда. Я не говорю, что с боем, с криками, с неимоверными усилиями смогли привести на ВКС людей. Ну сколько было свидетелей? Два! Ну ладно, было ведь ещё два. А их вообще не допустили. Мотивировка: ну они же не видели, как стреляли. Что они могут сказать? Запрещаю!
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, остановитесь, пожалуйста.
Сергей Фургал:
Ваша честь, не перебивайте меня, пожалуйста, это моё последнее слово.
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, пожалуйста, остановитесь и послушайте! Недопустима ссылка на неисследованные доказательства, а именно: свидетеля, которого не допросили, тем более что вы искажаете…
Сергей Фургал:
Я ничего не искажаю!
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, дослушайте до конца, пожалуйста! Не злоупотребляйте своим правом.
Сергей Фургал:
Ваша честь, не перебивайте меня!
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, я буду вынужден лишить Вас слова, если Вы будете нарушать требования закона. Подсудимый Фургал искажает фактические обстоятельства относительно случая, который он упомянул. Лицо не было допрошено в качестве свидетеля, которое никоим образом не было связано с этими событиями, никакими сведениями не располагало об обстоятельствах, которые являются предметом судебного разбирательства, в связи с чем и было принято решение. Я не могу раскрывать все подробности, поскольку это процессуальные вопросы, но тем не менее, подсудимый Фургал в нарушение закона начинает их излагать и комментировать, что является недопустимым. Поэтому, подсудимый Фургал, ориентирую Вас на недопустимость ссылки на обстоятельства, которые не исследованы. Уважаемые присяжные заседатели, прошу не учитывать заявление господина Фургала. Подсудимый Фургал, продолжайте соблюдать требования закона.
Сергей Фургал:
Ваша честь, прошу Вас сказать мне здесь и сейчас, что имеет право сказать подсудимый в последнем слове, а что не имеет.
Судья Цой:
Вы вправе в последнем слове касаться обстоятельств, только имеющих отношение к рассматриваемому уголовному делу. Только вопросы, относящиеся к компетенции присяжных заседателей, и не касаться вопросов, носящих процессуальный характер, и доказательств, материалов, дел, документов, которые не исследованы. Пожалуйста, продолжайте.
Сергей Фургал:
Судить сложно. Я просто представил себя на Вашем месте. Я прошёл большую школу и принимал очень серьезные решения. Но то, что предстоит вам, гораздо серьёзнее. От вашего решения зависит — будут эти люди жить или не будут. Будут улыбаться и ходить на свободе те, кто действительно это совершил, или всё-таки следствие будет проведено, и мы выясним наконец причину произошедшего. И с этим придётся жить всю жизнь. Я бы точно не хотел бы в таком деле, когда нам говорят: «Да, нет доказательств! Ну и что? А вы должны верить».
Я хочу вот сейчас перейти к слову верить или не верить. Мы здесь очень много слышали и на репликах, и на других заседаниях «Верю — не верю». У меня, правда, возникает ассоциация, как в детстве девочки и мальчики гадали на ромашке. Вот так же у нас: «Верю — не верю». Это говорят прокуроры. Что сказали прокуроры на первом заседании: “Мы представляем государство”, и тут же ввели Вас в заблуждение. Тут же, как только это сказали, они Вас ввели в заблуждение и пустили по неправильному пути. Никогда прокуроры не представляли государство. Прокуроры представляют прокуратуру, где решение, вынесенное в пользу подсудимых, является очень серьёзным изъяном в их работе, ведущим к очень серьёзным последствиям. И когда прокуроры говорят: «Мы представляем государство», это неправда, это манипуляция. А ведь дальше что происходит? Они говорят: «Верьте нам». «Ну раз мы представляем государство, верьте нам». А дальше они говорят: «А мы верим Першину!» И круг замкнулся. Представляем государство, верьте нам, верьте Першину, не верьте подсудимым.
Ну знаете, у меня возник такой вот вопрос. Уж если здесь заявлять, кто представляет государство, по Конституции государство как раз представляет народ, люди. Вы, вы, все вместе. Так будучи на должности, избранной от людей, я, наверное, мог бы сказать: «Уважаемые присяжные заседатели, давайте так, за меня десятки тысяч людей пишут в суд поручительства, за меня проголосовало такое-то количество… Я же этого не говорю.
- ✅ Мы делаем Ютуб-сериал «Дело Фургала» с основными эпизодами судебного процесса по делу Сергея Фургала — показания свидетелей, доказательства сторон, выступления обвиняемых — всё это смотрите на нашем канале.
- ✅ Вы можете почувствовать себя присяжным заседателем, оценить доказательства сторон, представленные в суде, и проголосовать по ссылке.
- ✅ Результаты голосования мы будем публиковать на сайте Sopka.media и в Телеграм.
✅ Вы можете поддержать наш проект донатами.
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, вынужден Вас остановить, потому что вы сейчас доводите до присяжных заседателей информацию, не относящуюся к рассматриваемому уголовному делу. Это расценивается как воздействие на присяжных заседателей. Касайтесь только предмета судебного разбирательства, уголовного дела.
Сергей Фургал:
Ваша честь, ну дайте мне сказать, пожалуйста.
Судья Цой:
Я не могу не реагировать на такие отступления от требований закона, поскольку вы тем самым нарушаете требования закона, воздействуя на присяжных.
Сергей Фургал:
Я ещё даже не договорил.
Судья Цой:
То, что вы уже сказали, это отступление, понимаете? Вы не хотите даже это принять. Пожалуйста, продолжайте, но соблюдая требования закона.
Сергей Фургал:
Я этого не говорю. Я говорю: не верьте ни мне, ни прокурорам. Верьте фактам. Нам председатель, начальник процесса сказал что? Факты, только факты, и ничего кроме фактов. Верьте фактам. Но когда я говорю, что у нас ситуация складывается на вере, я привожу факт. 18 ноября 2019 года что произошло? Господин Першин сказал следствию о совершённых преступлениях. Что происходило дальше? Без подтверждения, без проверки, на одном лишь основании «Мы верим Першину» арестовали людей, арестовали четырёх человек и посадили в тюрьму, не посчитав нужным даже проверить. Просто посадили. Что происходило дальше? Раз, два, три категорически отрицают свою причастность и свою вину. Несмотря на то, что некоторые, со слов силовиков, упали с трапа самолёта, им нужно было ночевать, глаз потому что заплыл. Некоторые оказали сопротивление сотрудникам ОМОНа, и в результате были похожи больше на цветной телевизор, чем на человека.
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, остановитесь, пожалуйста. Вы сейчас опять вышли за пределы судебного разбирательства. Эти вопросы не относятся к рассматриваемому уголовному делу. Господа присяжные, прошу не учитывать данное заявление господина Фургала.
Сергей Фургал:
А другие, как гражданин Мистрюков, думая, что у него рак, решил путём оговора себя и других выйти на свободу, получив за это 350 млн рублей.
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, вынужден Вас остановить ещё раз. Процессуальные вопросы, в том числе и связанные с заключением досудебного соглашения Мистрюковым, не относятся к предмету судебного разбирательства. В компетенцию присяжных заседателей не входит оценка действий Мистрюкова, заключившего досудебное соглашение. Поэтому, пожалуйста, не злоупотребляйте своим правом. Уважаемые присяжные заседатели, прошу не учитывать данное заявление господина Фургала. Господин Фургал, пожалуйста, соблюдайте требования закона, не злоупотребляйте своим правом.
Сергей Фургал:
Ваша честь, вот если вы мне сейчас дадите на листе написанное, что значит не злоупотреблять своим правом, что я имею право говорить, что нет, я конечно же не смогу отойти. Вот в моём понимании — что такое есть последнее слово? Последнее слово — это то, что я правдиво, честно довожу до присяжных заседателей, и они решают говорю я правду, или не говорю я правду, правда или неправда, исследовалось это или не исследовалось, ну они же решают. Ну почему вы берёте на себя функцию присяжных заседателей? Кто вас на это уполномочил? Вы это специально делаете?
Судья Цой:
Разъясняю требования закона. Статья 293 УПК РФ, часть 2. Суд не может ограничить продолжительность последнего слова подсудимого определённым временем. При этом председательствующий вправе останавливать подсудимого в случае, когда обстоятельства, излагаемые подсудимым, не имеют отношения к рассматриваемому уголовному делу. Вот я вам с учётом этого разъяснил уже несколько раз. Когда вы сказали: «Напишите мне, какие у меня права, что я могу говорить».
Сергей Фургал:
Я могу продолжить?
Судья Цой:
Вы можете продолжить, только соблюдайте требования закона.
Сергей Фургал:
Я соблюдаю требования закона. Ваша честь, я вижу, что Вы это делаете специально, чтобы сбить меня, и я не мог сказать своё последнее слово. Но вынужден Вам сказать: у вас это не получится. Для того, чтобы понять, кому мы верим, кому не верим, мы же должны представлять людей. Должны представлять, что они из себя значат. Мне сразу вот вспомнился такой случай из моей жизни. Я закончил медицинский институт и приехал работать в село Поярково. И вот в один из дней, придя домой, я увидел отца. А я сразу хочу сказать, что мой отец фронтовик, ветеран войны, ветеран труда, персональный пенсионер. Мама: мать-героиня, персональный пенсионер. Раньше персонального пенсионера давали только избранным. Это должны были быть высокие чины. Из низа — это единицы. Вот они оба были персональными пенсионерами. И их задача заключалась в воспитании детей. И нас воспитывали так, как нас воспитывали. И мама с папой с гордостью всегда говорили: «Мы родили и воспитали десять детей, и ни один из них никогда не привлекался к уголовной ответственности». Так вот, я пришёл после работы домой, а отец сидит как туча. Я спрашиваю: «Мама, что случилось?» Она говорит: «Сынок, у папы спроси». И я у него спросил: «Пап, что случилось?» И он говорит: «Сын…»
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, опять вынужден вас остановить. Эти обстоятельства не исследовались, и они не имеют отношения к рассматриваемому уголовному делу. Уважаемые присяжные заседатели, прошу не учитывать данное заявление господина Фургала.
Сергей Фургал:
Ваша честь, я договорю?
Судья Цой:
Это не имеет отношение к рассматриваемому уголовному делу.
Сергей Фургал:
Ваша честь, всё имеет отношение к рассматриваемому уголовному делу.
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, я Вам процитировал требования закона. Пожалуйста, соблюдайте требования закона.
Сергей Фургал:
Вот я когда договорю, Вы поймёте о чём я сказал. Я сейчас говорю: верить или не верить. Это заявили прокуроры! Поднялись и сказали присяжным заседателям: «Мы верим Першину. А вы должны верить нам, прокурорам». Это были их слова, не мои. И вот сейчас на их слова я говорю про веру. Так вот я говорю: я не поздоровался с соседом, и это была уже целая трагедия. Это было не принято. Это было делать нельзя. Это неуважение. И Першин, который заказал, вовлёк собственного сына в убийство, намазал его пылью и вымогал деньги. Так кому из нас верить?
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, остановитесь! Ещё раз напоминаю требования закона о недопустимости…
Сергей Фургал:
А я ещё раз Вам напоминаю, прокуроры здесь сказали: верьте Першину!
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, послушайте до конца. Председательствующий вправе останавливать подсудимого в случае, если обстоятельства, упомянутые подсудимым, не имеют отношения к рассматриваемому уголовному делу. Вы опять отклоняетесь и ссылаетесь на то…
Фургал возмущается.
Судья Цой:
Подсудимый Фургал! Не нарушайте порядок. Выполняйте требование закона. Недопустимо использовать в последнем слове сведения, которые не являлись предметом исследования. Уважаемые присяжные заседатели, прошу не учитывать данное заявление господина Фургала. Подсудимый Фургал, я Вас не останавливаю, когда Вы говорите что-то, касающееся дела. Вы и про прокуроров упомянули, про то, что они верят. Ради бога, это Вы можете говорить. Но когда вы касаетесь других обстоятельств, которые не являлись предметом исследования, не представлялись присяжным заседателям, вы тем самым воздействуете на них. Это недопустимо. Продолжайте.
Сергей Фургал:
Ваша честь, я вынужден Вам всё равно сказать. Для того, чтоб было понятно, что происходит, нужно знать правду. А я здесь говорю правду. А если это у Вас не исследовалось, Ваша честь, ну вы же лучше меня знаете, что у нас 80 томов уголовного дела. А я свою речь начал с чего: сколько было свидетелей допущено со стороны защиты? Я подчёркиваю: допущено сколько? Я говорю: два, условно, было. А точнее — ни одного. Как в таких условиях я могу что-то здесь сказать? Если материалы уголовного дела спрятали, все вещественные доказательства спрятали, экспертизы все спрятали, свидетелей не допустили, а дальше говорят: «Ну Вы можете тут, Фургал, выступить, но вы должны выступать только по поводу исследованного». Ну вот на этих крохах, на вот этих вот недоговорках и оговорках, я и хочу сказать.
Ваша честь, никто мне не запрещает сказать, что как только я стал губернатором, меня предупредили о том, что если я не совершу определенных действий, меня посадят. Эти действия были направлены на предательство, а я не стал предавать.
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, вот вы сейчас опять уходите от предмета судебного разбирательства.
Сергей Фургал:
Ваша честь, я всего лишь говорю, что это дело заказное!
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, остановитесь, пожалуйста, послушайте до конца. Это сейчас не только не имеет отношения к рассматриваемому делу, оно и не звучало. Вы сейчас доводите какую-то информацию, которая не имеет отношения к рассматриваемому уголовному делу. Если следовать Вашей логике, то получается, что любое лицо, назначаемое на высокую должность, пребывает в таком состоянии. Только что вы, кстати, достаточно возвышенно отзывались о государстве.
Сергей Фургал:
У нас с Вами дискуссия что ли?
Судья Цой:
Нет! А сейчас вы в ином ключе это всё доносите. Уважаемые присяжные заседатели, прошу не учитывать данное заявление господина Фургала. Подсудимый Фургал, продолжайте.
Сергей Фургал:
Мы живём в Российской Федерации, и ни для кого не секрет — не любят у нас чиновников. Ну покажите мне человека, который любит чиновника. Ведь когда человек приходит на большую должность, всегда есть пострадавший. Кто-то потерял деньги, кто-то потерял влияние, кто-то завидует, кто-то ненавидит. И вот как только Фургал становится губернатором, появляется Першин.
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, я вынужден Вас остановить! Уважаемые присяжные заседатели, прошу не учитывать данное заявление подсудимого Фургала, поскольку он воздействует на коллегию присяжных заседателей, мотивируя данными из своей биографии, связанными с тем, что он занимал должность губернатора Хабаровского края, это недопустимо.
Сергей Фургал:
А это не секрет!
Судья Цой:
Это не секрет, это не имеет отношения к рассматриваемому уголовному делу.
Сергей Фургал:
Это имеет самое прямое имеет отношение к моему делу! Самое прямое! Я докажу, что это имеет самое прямое отношение! У вас Першин пришёл, дал показания.
Судья Цой:
Объявляется перерыв 10 минут.
Сергей Фургал:
Что вы так пугаетесь? Что вы меня лишаете слова? Не надо бояться, Ваша честь!
После перерыва Сергей Фургал продолжил:
Ладно, Ваша честь, я понял Ваш посыл, понял посыл закона. Ну, наверное, я понял. Но я прошу всех учесть, ведь речь идёт о моей жизни. В прямом смысле! Меня же не посадить собираются, а физически уничтожить. Я понимаю, что когда появилось это дело, все расписали роли, погоны, и всё остальное. А Фургал сейчас мешает. Он со своей речью, со своими возмущениями. Ну что ты, Фургал, лезешь? То ты на выбор полез, то ты здесь лезешь. Мы тут уже всё решили. А я не согласен! Я не согласен, чтобы меня за просто так убивали. Я не согласен, чтобы кто-то это сделал, а я отвечал. Я не согласен, когда верят Першину. Но почему, когда говорит Кадыров с подтверждениями фактов, ему не верят. Говорит Палей с подтверждениями фактов, ему не верят. Говорит Карепов — ну он же говорит разумные вещи, ну вы скажите: где, когда, кому, зачем, через кого? Ему не верят. Говорю я — люди, проснитесь, откройте глаза! Какие убийства? Вы про что говорите? Вы про какой год говорите? Если было покушение на Смольского, ну почему в 2004 году не было уголовного дела? Ну почему вы ждали до 2020 года, и только в 2020 году возбудили уголовное дело о покушении на убийство? А 16 лет вы что делали? Вы говорите про Зорю? Но ведь мало того, что Фургала признали непричастным официально, документально, ему ещё и принесли извинения! Поверьте, это были не простые извинения.
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, подождите, вынужден Вас остановить и поправить. Вы же доводите до присяжных заседателей неверную информацию, и я не могу на это не отреагировать. Объясню, в чём суть. Во-первых, уголовное дело по покушению на жизнь Смольского было возбуждено в том же году.
Сергей Фургал:
На Фургала?
Судья Цой:
Подождите! Не на Фургала. По этому факту покушения на Смольского. Первый момент, вы говорите, что столько лет не возбуждалось уголовное дело.
Сергей Фургал:
Ваша честь!
Судья Цой:
Подождите, подсудимый Фургал! Второй момент, Вы неверно довели информацию до присяжных заседателей, и это рассматривается как воздействие в отношении присяжных заседателей, о том, что было прекращено уголовное дело в отношении Фургала, перед Фургалом извинились.
Сергей Фургал:
Да оно не возбуждалось!
Судья Цой:
Подождите! Послушайте, пожалуйста, дослушайте до конца, мне нужно до присяжных заседателей донести [информацию]. Если что, Ваши защитники возражения…
Сергей Фургал:
Я не понимаю, у меня последнее слово, не у Вас, Ваша честь!
Судья Цой:
Так вот, послушайте. Да, мы уже исследовали то, что было постановление о прекращении уголовного дела в отношении Фургала Сергея Ивановича, которое впоследствие было отменено уполномоченным должностным лицом. Поэтому, уважаемые господа присяжные заседатели, прошу не учитывать данное заявление подсудимого Фургала,поскольку это не соответствует фактическим обстоятельствам дела. Вас, подсудимый Фургал, я ориентирую на то, чтобы доводить до присяжных заседателей в последнем слове достоверную информацию. Может быть, Вы так воспринимаете, я допускаю. Но мне придётся всё равно Вас останавливать и корректировать.
Сергей Фургал:
Ваша честь, прекратите давить на меня.
Адвокат Кожемякин:
Разрешите, Ваша честь, очень короткое замечание, нам понятно, что дело большое. Уголовное дело по факту покушения на Смольского в отношении Фургала не прекращалось по одной простой причине.
Судья Цой:
Он не по Смольскому, а по другому он сказал, по Зоре.
Адвокат Кожемякин:
И по Зоре, не прекращалось в отношении Фургала по всем этим трём эпизодам по одной простой причине, что оно не возбуждалось. Никто Фургала не признавал ни подозреваемым, ни обвиняемым. Оно приостанавливалось за неустановлением лиц, подлежащих привлечению к ответственности. И всё. Фамилия Фургала в этих решениях не упоминается.
Судья Цой:
Мне вот придётся всё-таки ещё с учётом заявления адвоката Кожемякина огласить требования закона. [Сергей Фургал возмущается] Послушайте, пожалуйста. Во-первых, уголовные дела возбуждались по факту. По факту покушения на убийство Смольского, по факту убийства Зори, по факту убийства Булатова. Это означает, что в данном случае не требуется возбуждать уголовное дело в отношении конкретного лица, потому что это уголовное дело по факту возбуждается, и по мере расследования уголовного дела, по мере выявления лиц, причастных к совершению данного деяния, уже принимаются соответствующие меры, а именно: привлечение в качестве обвиняемого, применение мер процессуального содержания…
Сергей Фургал:
Ну что происходит? У меня последнее слово, ну дайте мне сказать! У нас прокурор вместо меня говорит последнее слово! То есть судья!
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, Вам сейчас будет предоставлена возможность продолжить последнее слово. Но…
Сергей Фургал:
Прекратите давить на присяжных!
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, не нарушайте порядок. Но с учётом заявления адвоката Кожемякина председательствующий вынужден разъяснить требования закона на этот счёт. Поэтому да, могут приниматься решения об остановлении производства по уголовному делу, о возобновлении производства уголовного дела, но это не означает, что по каждому делу должно было возбуждаться уголовное дело в отношении Фургала, в отношении Карепова, в отношении Палея, в отношении Кадырова. Нет! В рамках возбужденного уголовного дела по факту, по факту покушения на убийство Смольского, по факту убийства Зори, по факту убийства Булатова не требуется возбуждать уголовные дела в отношении определённых лиц. Вот это разъяснение хотел бы донести до присяжных заседателей.
Адвокат Кожемякин:
Разрешите, Ваша честь. Я должен пояснить очень коротко, если Сергей Иванович мне позволит, что действительно, уголовные дела возбуждались по факту, но как только появлялся конкретный подозреваемый, а впоследствии обвиняемый, то по закону обязаны вынести постановление о возбуждении уголовного дела против конкретного лица. Таково требование закона, разъяснение Верховного Суда, Конституционного суда и так далее. Ещё раз хочу подчеркнуть, что тогда, в 2004-2005 годах никаких уголовных дел в отношении Сергея Ивановича Фургала и остальных подсудимых просто не было, по факту. Потому что вот прошли годы, как говорил Сергей Иванович, и так дальше. И я хотел бы, чтобы это было понятно. Поэтому то, что Сергей Иванович говорит, оно соответствует материалам.
Судья Цой:
К сожалению, приходится констатировать, что адвокат Кожемякин неверно толкует требование закона.
Сергей Фургал:
Ну как же неверно?
Судья Цой:
Поскольку уголовно-процессуальным законом не предусмотрено, что в рамках возбужденного уголовного дела должны ещё возбуждаться дела в отношении конкретного лица. Нет! У нас ни уголовно-процессуальным кодексом нынешним, ни уголовно-процессуальным кодексом РСФСР это не предусматривается. Поэтому, адвокат Кожемякин, вы, конечно, можете возражения заявлять, но не надо вводить в заблуждение присяжных заседателей. Пожалуйста, подсудимый Фургал, продолжайте.
Сергей Фургал:
Уважаемые присяжные заседатели, я не хочу вникать вот в эти вот хитрые судейские штучки прокурора, когда они могут из белого делать чёрное, а из чёрного делать белое. Я со всей ответственностью заявляю: никакого уголовного дела ни по одному из трёх эпизодов на меня не возбуждалось, Ваша честь. Соединили в одно дело три разных дела, и вписали туда мою фамилию, но никто не давал мне бумаги расписаться, что против вас тогда-то тогда-то возбуждено уголовное дело. Этого не было! Вы можете, Ваша честь, сейчас рассказывать любые сказки, как должно быть. Я с Вами согласен, так должно быть, но так не было.
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, я вынужден Вам объявить замечание за некорректное поведение, за уничижительное высказывание в адрес председательствующего публично.
Сергей Фургал:
Приношу глубокие извинения, не хотел Вас обидеть, Ваша честь! Вот самые глубокие извинения. Меньше всего хотел как-то задеть Вас, Ваша честь. Но, тем не менее, вы сказали абсолютно, Ваша честь, правильную вещь, так должно быть, но я утверждаю, что так не было. И если так было, то покажите мне документ. Ну не было, не возбуждалось на меня уголовное дело. И конечно же, для меня стал новостью арест 9 июля 2020 года. Но я же не об этом сейчас говорю.
Мы ушли от главного: верю или не верю. Ведь суд присяжных — это факты: вот пришёл, сказал «Видел, как он стрелял. Вот отпечатки пальцев, вот деньги передали, вот вот это, вот вот то». А у нас во что превратился суд? Когда прокуроры говорят: «Верьте нам! Верьте нам, и верьте Першину!» Да, слова Першина полностью расходятся с фактическими обстоятельствами дела. Ну я вот могу несколько примеров привести. Про тот же долбаный КРАЗ, которого в природе не существовало. Про ресторан, про встречи с Кареповым, про оружие, которое там ему Карепов передёргивал, на револьверах затворы. Ну не вяжется ничего, и всё равно: «Верьте Першину, не верьте Фургалу. Не верьте Карепову». Я же к чему говорю. Мы же здесь собрались не для того, чтобы друг другу сказать «Верю — не верю». Слушайте, вот это „верю — не верю“ выливается в жизни людей! В жизни! Вдумайтесь! Да, конечно, не в упрёк, не в обиду, не воспринимайте это как оскорбление. Прокуратура понимает, что это за дело. Потихонечку устранить, выполнить свою работу. Председатель суда понимает, что это за дело. Ваша честь, Вы тоже как бы устранились от этого, а всю ответственность переложили на присяжных.
Почему я это говорю? Ведь не должна была прокуратура по закону поддерживать это дело, не должна! Не должна была этого делать, потому что нет ничего в деле! А раз нет ничего в деле, они юристы, они не присяжные «Верю — не верю». Но они пошли по другому пути, они сказали: «А мы исключительно на своём убеждении». А убеждения бывают разные. Вот Вы верите Першину, а я не верю Першину. Вы верите Ковшару, хотя он по делу не сказал абсолютно ничего, а я не верю Ковшару. А я хотел услышать факты, а вы поднимаетесь и безапелляционно говорите: «Раз написано в блокноте «500 000 рублей займ на машину», значит это так». А я говорю: «Это большая сумма, она согласована с Мистрюковой Светланой Валерьевной, и она прекрасно знала в 2003 году, когда я ей написал 500 000 рублей, кому этот займ». Ну зачем я буду писать бухгалтеру какому-то, Света об этом знает прекрасно, это огромная сумма. Я её занял, написал «займ на машину» ей отдал, она себе написала, кому конкретно. Да я и сейчас помню, в принципе, кому это было надо. Главному бухгалтеру Светлане. Она тоже Светлана, фамилия другая.
Ведь понимаете, в чём проблема заключается? Все уходят в сторону, а я говорю: «Что такое убийство?» Любой вам здесь скажет: ищите кому выгодно. Правильно? Кому выгодно? Без этого ничего не бывает. И очень хорошо сказал Борис Аркадьевич, и потом другие адвокаты: «Смотрите что было до, в момент и после». И вот я смотрю: до убийства Зори ангаром не пользовались, в момент убийства Зори ангаром не пользовались, после убийства Зори ангаром не пользовались. Дальше я смотрю, а кому выгодно? До убийства Зори Першин уже там. В момент убийства Зори Першин уже там. После убийства Зори Першин там. Получается, что ему выгодно. Он приходит и говорит: «А я вспомнил! Это Фургал с Мистрюковым! Я вспомнил!» Ему говорят: «Ой как хорошо! Мы Вам верим!» И вот два тезиса: верю — не верю.
Я когда начал рассказывать про свою семью, я что хотел сказать, что люди воспитываются в разных условиях. Мы все воспитывались в разных условиях, и нам закладывает семья понимание. Я хотел сказать: «Да как я мог пойти против родителей?» Ведь нужно же знать мою семью, чтоб такую чушь мне предъявлять. Прокурор вот сказал, что Фургал был неискренен, он же не отвечал на все вопросы, хотя обещал. А вы вспомните, сколько здесь Фургал кричал, ругался и голодовку объявлял на фоне чего? Говорил: «Вопросы мне задайте! Разберите вопросы, задайте мне вопросы». Говорили: «Придёт время — зададут Вам вопросы. Сидите, молчите». А потом говорят: “Он же не хотел отвечать на вопросы”. Есть вопрос, а есть провокация. И это две разные вещи. И когда начинают меня провоцировать, почему я должен поддаваться на провокацию?
Когда я говорил про губернатора, я же не свою личность хотел характеризовать, я лишь сказал, что всегда есть много недовольных людей-начальников, и всегда есть риск оговора. Мне не нравится мэр Сидоров, я пришёл и оговорил его. Сплошь и рядом. Ну надо же проверить! Надо проверить! Нам говорят: «Мы им верим, Ваша честь!» Ведь я Мистрюкова знаю 20 лет. Ведь я же не зря сказал: Мистрюков, деньги, свобода, рак. Это факт. Он же на свободе, дело не в этом, я не осуждаю, что он на свободе, и не осуждаю Мистрюкова, я всего лишь констатирую факты и говорю: ну человек выбрал так — оговорил себя, в первую очередь, не меня, себя. На очную ставку мы когда зашли, Николай Владимирович посмотрел на меня глазами жалкого человека и сказал: «Сергей Иванович, своя рубашка ближе к телу». И мне стало всё понятно. Но ведь Мистрюков не говорит, что заказали за ангар, он же говорит, что он испугался Зорю. Он говорит, что испугался Смольского, он говорит, что испугался Зорю, он везде испугался. А что прокурор говорит? Что всё это ерунда. Мистрюков, как настоящий мужчина, не хочет выглядеть в глазах присяжных жадным скупердяем из-за денег, поэтому он так и сказал.
Но ведь на этом же построено всё обвинение. Он же единственный, подчёркиваю, единственный свидетель, заключивший досудебное соглашение, вам с этой трибуны говорил: «Да какой ангар! Он стоил 150 тысяч, ничего, кроме головной боли, не вызывал». Зоря напугал. Да какие деньги, сколько стоит металлолом, он, говорит, даже не знал и знать не хотел! А знаете почему? Да всё ж очень просто! Николай Владимирович тогда, и это подтверждают показания свидетелей, продал Амурскую область заводу «Амурметалл» за 2 млн долларов. Почему Фургал туда не ездил? Да потому что Фургал отвечал за Хабаровский край, за МИФ-Хабаровск, но не за Амурскую область. Окончательно сделка произошла 30 июня. Он не получил деньги 30 июня, но сделка окончательно завершена. Он же не зря сказал, что крайний раз был в Прогрессе в марте месяце. Всё остальное время что он не ездил-то туда? А что после гранаты перестал ездить?
Я думаю, уважаемые присяжные заседатели, все устали. Физически устали, морально устали. И вы устали, я всё прекрасно понимаю. Я не буду сейчас Вам раз за разом показывать очевидные вещи, что в этом деле нет никаких доказательств. Наверное, прав председательствующий, когда говорит: «Фургал, это не исследовалось, нельзя об этом говорить». Ведь если бы дело было действительно, было бы: увидели, нашли и посадили. Вы понимаете, ведь я с ужасом думаю о чём. Ведь я испытал на себе такое давление, что я не исключаю вообще ничего, я не исключаю, что вот несмотря ни на что, потому что так надо, вынесут приговор. Как идти, фактически, на смерть, понимая, что вот эти вот сволочи, которые всё профинансировали, я фамилии знаю, они профинансировали вот это вот всё, будут улыбаться. Они в очередной раз победят!
Судья Цой:
Подсудимый Фургал, вынужден Вас остановить. Во-первых, использовать только корректные выражения и касаться только обстоятельств, имеющих значение в рамках данного дела. Вы вправе давать оценки, комментарии, но не отступать от предмета судебного разбирательства. Уважаемые присяжные заседатели, прошу не учитывать данное заявление подсудимого Фургала. Подсудимый Фургал, соблюдайте требования закона.
Сергей Фургал:
Ваша честь, всё я понимаю, вы всё понимаете, и присяжные все понимают. Я очень много общался с людьми, с разными людьми, и один на один, и тысячи человек за раз. И я кое-какие выводы для себя сделал. Люди у нас очень умные. А самое главное, люди у нас умеют читать газеты промеж строк. Поэтому я не переживаю за то, что присяжные у нас ничего не понимают. Всё понимают. Я единственное говорю: ну дайте вы возможность действительно расследовать это дело, раз вы его начали расследовать, давайте его расследуем. А ведь у нас что хотят — хотят это дело закрыть. Этих людей убрать, дело закрыть, и всем хорошо. А я говорю, говорил и ещё раз повторю: «Не говорю верьте мне или верьте прокурору, верьте же вы просто фактам». Ну факты же вещь упрямая. Как можно на себя брать абсолютную ложь?
Есть сомнения — нет сомнений. Если у вас нет сомнений, уважаемые присяжные, тогда я вообще ничего в жизни не понимаю. Не претендую на роль самого умного или самого понимающего, обычный гражданин. Ну как? Вот я смотрю, а дела бывают у нас, как в народе говорят: дело шито белыми нитками. Потом говорят: дело шито белыми нитками, но гнилыми. А здесь просто набор бумаг, которые назвали делом. И вот этот вот набор 80 томов предлагается нам продать как истину в последней инстанции. И осудить, и наказать. А я предлагаю взять, и в конце концов оправдать, и дать людям возможность просто подышать воздухом. Ну нельзя так! Наказывать надо виновных. Это грех, смертельный грех! Я не большой христианин, но даже я понимаю, какой это грех — наказывать людей, лжесвидетельствовать и наказывать людей, фактически уничтожая и убивая, не имея на то оснований! Подумайте все: готовы взять на себя [ответственность]? Я не готов. И соглашаться — это тоже грех. И согласиться, что меня вместе с ними должны уничтожить, я не могу, это тоже грех. И это тоже предательство перед родными, близкими, перед всеми остальными. Я такой, какой я есть.
Вы можете, Ваша честь, говорить: «Нет, ты вот туда-сюда», но я вот такой, какой есть. И я знаю, я никогда ни к какому Карепову не подходил ни с каким вопросом. Такого характера, я имею в виду. Да и не мог я к нему подойти, потому что не доверял я Каперову. Пусть Карепов не обижается на меня, ну не доверял я ни Карепову, ни Першину. Ну вот как бы я подошёл к таким людям, если я им не доверяю. Ведь дело-то 2004 год, а сейчас 2020 год, это разные вещи. И 2004 год Сергей Иванович, и 2023 год Сергей Иванович — это разные вещи. А мы хотим: поверьте нам и давайте их. Я закончил, теперь уже остались вопросы, я не знаю, по процедуре. И, Ваша честь, вот теперь я буду сидеть и ждать. И они будут ждать вашего решения.